В его родословном древе можно увидеть имена особо почитаемых в среде православных святых: чудотворцев прп. Макария Калязинского, Паисия Угличского, св. Геннадия Тверского. По линии отца - потомок композитора Рихарда Вагнера, по линии матери - ученого и мореплавателя В.М. Головнина. Его дед, Владимир Николаевич Кожин - последний владелец помещичьей усадьбы в с. Исады - одного из древнейших рязанских сел.
Родился Георгий Карлович 6 (19). 10.1908 года в г. Спасске Спасского уезда Рязанской губернии в семье налогового инспектора К.А. Вагнера и преподавательницы музыки К.В. Вагнер-Кожиной, ученицы СВ. Рахманинова. Дом, который снимала семья Вагнеров в г. Спасске-Рязанском, стоял на бывшей ул. Озерной. Раннее детство прошло в Исадах. Учился в Спасской школе. В 1926 г. семья переехала в Рязань и Георгий поступил в Рязанский художественно-педагогический техникум.
01.09.1930 г. после окончания обучения был оставлен в техникуме на должности преподавателя по живописи, рисунку, цветоведению и социологии искусства. 15.09.1932 г. уволился из техникума и начал сотрудничество с Рязанским базовым краеведческим музеем, сначала внештатно, а с 26.03.1933 г. работал заведующим художественной частью. В этот период он активно занимался научно-исследовательской, экспозиционной и выставочной работой. В 1932-1936 гг. трудился над проблемой создания Рязанской картинной галереи. Много сил и творческой энергии отдал организации и построению в 1936 г. посмертной выставки художницы Любови Милеевой. В эти же годы занимался паспортизацией рязанских памятников архитектуры. Одновременно учился на высших музейных курсах Наркомпроса в Москве. Во время проведения одной из музейных экскурсий выступил в защиту храма Христа Спасителя и других православных памятников Москвы, против сноса Тверской часовни, Сухаревской башни, Красных ворот. 21.01.1937 г. по доносу был арестован. Чекисты пришли за ним глубокой ночью и предъявили обвинение в контрреволюционной пропаганде и агитации. Во время ареста не просил помилования, смягчения приговора, держался стойко. По воспоминаниям самого Вагнера, их, "арестантов, гнали колоннами под дулами карабинов в "столыпинские" вагоны... под злобный лай овчарок и ругательства охраны. Вдали мелькнуло милое лицо матери. По ее щекам текли слезы... Она крестила меня и кланялась... Больше я никогда ее не видел".
Постановлением тройки при УНКВД СССР за "контрреволюционную деятельность" приговорен к 5 годам ИТЛ на северо-востоке страны. Он попал на Колыму - в Магаданскую область, в лагеря г. Хатыннах системы Дальстроя НКВД, на открытые золотые прииски. Работы на приисках едва не оказались гибельными для Георгия Карловича. Сам он всегда подчеркивал, что выжить в таких нечеловеческих условиях ему помогла вера в Бога. К концу срока заключения лагерное начальство, оценив талант художника, поручило ему оформление лагерного клуба. По завершении срока заключения был оставлен на Колыме на прииске им. Водопьянова в качестве ссыльного поселенца еще на 5 лет. Работал вольнонаемным художником в лагерном клубе.
В 1947 г. вернулся в Рязань. Работал старшим научным сотрудником Рязанского областного художественного музея, затем - преподавателем в художественном техникуме. В 1947 г. женился на Александре Николаевне Терновской, также уроженке г. Спасска-Рязанского, выпускнице Московского архитектурного института. В течение всей их совместной жизни, почти 30 лет, она была его самым близким, надежным, любимым человеком, той, кому он доверял самые сокровенные мысли.
В 1949 г. Вагнер был арестован вторично. Сослан в Красноярский край. Работал в стройконторе МВД в г. Красноярске техником-художником, чертежником, опробователем в геологических партиях Красноярского края. В 1955 г. участвовал в Ангарской археологической экспедиции под руководством А.П. Окладникова, где проявил большой интерес к изучению народного искусства и архитектуры Восточной Сибири. Впоследствии Окладников вспоминал о Вагнере как о подлинном труженике, не щадившем себя ради общего дела, собранном, организованном человеке с повышенным чувством долга. В научном архиве Рязанского музея-заповедника хранится рукописное свидетельство этого периода -толстая тетрадь, на первой странице которой рукой Георгия Карловича фиолетовыми чернилами написаны три строчки:
Г. Вагнер. Сибирская тетрадь. 1955.
Записи, чертежи, карандашные зарисовки, маршруты поездок - рабочие материалы, собранные во время ссылки - послужили основой для написания работы "Деревянное зодчество русских старожилов в Среднем Приангарье". В статье Вагнер отметил и проживание на территории Приангарья потомков переселенцев из рязанских земель.
В 1956 г. вернулся из ссылки. Осенью того же года получил решение Президиума Рязоблсуда о реабилитации. Поступил в качестве лаборанта в Институт истории материальной культуры АН СССР (впоследствии -Институт археологии). Его жена к этому времени еще не вернулась в Москву, продолжая работать архитектором медно-серного комбината в г. Сибае под Магнитогорском Челябинской области. Вагнер в этот период много работал, чтобы напечатать "энную серию статей", которая стала бы фундаментом для его дальнейшей научной деятельности. Как он сам отмечал, писал "все спешно и полулегально", т.к. был "бездипломником". Часто ездил в Рязань, работая с фондами архива, музея - собирал материалы для 3-х статей: "о смерти М. Казакова, о псевдоготическом остроге в Рязани, о резном Михаиле Архангеле XIV-XV вв.". Мизерный лаборантский оклад вынуждал вечерами и ночами заниматься и заказными рисунками.
В 1960 г. вышла его первая книга "Старые художники и архитекторы Рязани". Художественное оформление издания было
выполнено женой Вагнера - Александрой Николаевной Терновской. В 1960-е гг. научное исследование Владимиро-Суздальской белокаменной скульптуры, монографии по реконструкции скульптуры XIII в. Георгиевского собора в г. Юрьеве-Польском позволили Г.К. Вагнеру одновременно защитить кандидатскую и докторскую диссертации (1968 г.). В 1980 г. получил Золотую медаль Академии художеств СССР за 4 книги: "Скульптура Владимиро-Суздальской Руси", "Мастера древнерусской скульптуры", "Скульптура Древней Руси", "Белокаменная резьба древнего Суздаля". В 1983 г. - Государственную премию СССР. Его труды по архитектуре легли в основу реконструкции и реставрации многих древнерусских памятников.
Жизнь Г.К. Вагнера была образцом служения науке, русскому народу, Отечеству. Он всегда особо отстаивал свой основополагающий тезис: "...только с личностным пониманием Абсолюта можно начинать серьезный разговор о становлении и развитии личности человека и всего "пакета" духовности..." ("О духовности, реализме, абстракционизме..."// Моск. худ. 1989.08.09. С. 2). В 80-е гг. Георгий Карлович с особой горечью говорил, что общество не понимает иногда самого главного: "...статьи мои о Крещении Руси не печатаются (кроме одной), статья в "Советской культуре" тоже не печатается. Как будто тема "Крещение Руси" сразу после юбилея стала запретной. Меня это очень расстраивает" (Из письма к земляку А.Н.Бабию 03.10.1988 г.). Он недоумевал: "Неужели мы до сих пор не смеем свободно размышлять об учении Христа? Размышлять без опасения быть заподозренным в "предосудительном" Богоискательстве... Без этого невозможно понять ни нового искусства, ни проблемы духовности. Ни одна из моих статей на эту тему, написанных к юбилею Крещения Руси, не была напечатана... Один высокочтимый журнал признал мою статью "нематериалистической"..."
Но Вагнер никогда не вставал в позу обиженного, не озлоблялся. Он был верен себе, своему внутреннему духовному стержню, руководствуясь словами 1-го псалма пророка Давида: "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых..."
Георгий Карлович относился к числу ученых, не удовлетворенных достигнутым, находящихся в постоянном творческом поиске.
В дальнейшем от конкретного икусствоведческого анализа отдельных памятников он обратился к теоретическим историко-философским аспектам искусства Древней Руси ("Проблема жанров в древнерусском искусстве", 1974 г., "От символа к реальности. Развитие пластического образа в русском искусстве XIV-XV веков", 1980 г., "Канон и стиль в древнерусском искусстве", 1987 г., "Искусство мыслить в камне: опыт функциональной типологии памятников древнерусской архитектуры", 1990 г. В 1989 г. Г.К. Вагнер в соавторстве с С.С. Аверинцевым закончил работу над книгой "Мир русского православия".
Ученый в своих исследованиях подчеркивал вероисповедную сторону древнерусского зодчего, этическую высоту русского народа. Монологом об Истине, Любви, Красоте и Добре стали последние труды ученого - "Тысячелетние корни", 1991 г. и "В поисках Истины: религиозно-философские искания русских художников середины XIX- начала XX вв.", 1993 г. Чутко воспринимая основы русской православно-христианской эстетики и приложив к своим конкретным знаниям методы глубинного философского мышления А.Ф. Лосева, Г.К. Вагнер выступил как религиозный мыслитель, который понимал нравственные, эстетические и философские нормы "прежде всего как пронизанность сознания и чувствований человека высшим надмир-ным началом, частицей деятельного ("животворящего") Божественного Духа, под управлением которого протекают все самые идеальные процессы - мысль, чувство и воля" ("Тысячелетние корни", с. 81).
Исследования Г.К. Вагнера, посвященные миру образов фантастических и экзотических животных, положили начало большой работе по составлению Бестиария земли Рязанской. На конференции научного общества учащихся лучшей работой была признана работа Алексея Дудина ""Звери дивные" Старой Рязани", посвященная грифонам. Интересные подробности взаимоотношений Москвы и Рязани в XII веке раскрыты в статье "Рязанский барс", опубликованной в "Приокской газете" (04.04.97 г.). Книга "Рязанские достопамятности", реконструкция памятников средневековой архитектуры послужили своеобразным путеводителем по теме "Образы Старой Рязани".
В 1989-1993 гг. Г.К. Вагнер - активный участник проведения в МГУ международных Лосевских чтений. Доклады, с которыми выступил ученый на этих конференциях, еще раз продемонстрировали его глубокие искусствоведческие, философские, а также богословские знания, раскрыли как истинного христианина, не только воспринимающего Слово Божие, но исполняющего Его. В некрологе Института археологии РАН Б.А. Рыбаков и В.П. Даркевич назвали Георгия Карловича праведником, характер которого определяла прежде всего доброта, отзывчивость к людям. Забывая о себе, он готов был к помощи и словом, и делом. Действительно, нет человека, знавшего Вагнера, не почувствовавшего на себе его доброжелательность, простоту, искренность. Щедрость души, богатейшие знания снискали ему благодарную любовь многочисленных учеников и всеобщее уважение. Он всегда был внимательным и сострадательным к ближнему.
"Георгий Карлович обладал редким в наши дни даром вести беседу. Он мог удерживать разговор в русле незатухающего интереса со всеми. Широки у него были горизонты научной эрудиции и знания человеческой психологии. Богатым был жизненный опыт. Но главное - это незамутненная предрассудками любовь Вагнера ко всему, что составляло культуру (во всеохватном ее понимании) русского народа. Удивительные богатства народного языка были глубинными истоками его речи. Истинный патриот, Георгий Карлович буквально упивался народной культурой. Вся "книжная мудрость" его научных трудов ложилась легко на слух уже потому, что в ней звучали бесчисленные интонации православной культуры с ее глубокими "тысячелетними корнями".
Рассказы об отдельных эпизодах собственной жизни были поучительны и всегда личностно драгоценны. В них было то, что уберегла Душа человека, многие годы гонимая властями. В минуты особых откровений, а Георгий Карлович был таким с теми, кто представлялся в поступках прежде всего честным, он мог читать собственные стихи. Его сочинения были красивы и глубоки, как душа самого автора. "Это все грехи молодости. Годы увлечения музыкой, театром. -На мгновение задумавшись, признался: - Тогда я неплохо пел. Участвовал в домашних оперных вечерах. Несерьезно все это!"... Снова задумался. Помню характерный жест его большой руки. Чем-то сродни жесту пожилых матерей в минуты их раздумий о судьбах детей. После короткой паузы: "Хоть поэзия выше нашего разумения. Вспомните Пушкина! Разве не от Бога его вдохновенность?!"
Вновь отрешенный взгляд, и вновь глаза теплеют. Вновь возвращается он из глубин своих размышлений к сидящему собеседнику. Только теперь уже мне приходится рухнуть в пучину чувств от услышанного: "Когда после очередного допроса меня бросили в камеру, тело мое отупело от боли. Лежал в полузабытьи. Неожиданно начали вспоминаться строки "Сказки о царе Салтане". Сколько часов пребывал я тогда в светлом раю пушкинского творения, не помню. Но то, что необычным способом ко мне пришло исцеление, - это абсолютно точно!"
О поразительном воздействии этого произведения гениального поэта на узников застенков пришлось услышать мне в Санкт-Петербурге и от Ирины Робертовны Куллэ: "...Сквозь оглушенное болью мутное сознание услышала звонко-светлые строчки "Сказки о царе Салтане". Читала их на память моя со-камерница. И так вдруг легко стало!"
Многолетняя переписка хранит приветы и пожелания, в телефонных разговорах звучали постоянные вопросы о судьбе того или иного человека, события, общественного начинания. Архитекторы и музейные работники Рязани и города Спасска помнят ту кипучую активность, которую ученый проявлял во время подготовки к торжествам, посвященным 900-летнему юбилею Рязани.
Трогательной, нежной была и любовь большого ученого к "малой Отчизне" - древней Рязанской земле. Никогда не забывал ее -ни в сталинских застенках, ни в годы гонений и испытаний, ни в более благополучное время. Почти в каждом письме его обширнейшего эпистолярного архива - строчки, добрые слова о Рязанском крае, Спасске. При каждой возможности навещал родные места, приезжая вместе с женой Александрой Николаевной Терновской (до ее смерти в 1978 г.). Выступал с лекциями, беседами, работал над рукописями. Несколько его работ посвящены исследованию памятников рязанского зодчества, творчеству рязанских живописцев XIX века. Бывая в Спасске, всегда заходил помолиться в небольшой кладбищенский храм Вознесения Господня. В конце 1980-х (может быть, в 1990 г.) летом ему удалось побывать в селе Исады. Осенью того же года он прислал землякам в Спасск деньги на реставрацию храмов. В сопроводительном письме писал: "Посылаю деньги... на дело нужное и Богоугодное - половину на ремонт восстанавливаемой древней церкви в Исадах, вторую половину - на реставрацию Спасского храма".
Последняя книга Г.К. Вагнера "Великая Русь: история и художественная культура X-XVII вв.", отдельные разделы которой подготовили Д.С. Лихачев, Г.И. Вздорнов, Р.Г. Скрынников, была издана в Милане в 1994 г. на английском, немецком, французском, итальянском языках и вызвала интерес не только специалистов, но и ценителей древнерусского искусства всего мира.
В последние два года жестокие страдания причиняли многочисленные болезни. Кроме того, к этому времени он перенес более 10 операций на горле. В 1994 г. его положили в госпиталь. После этого постоянным рабочим местом стало большое кресло у письменного стола в его кабинете. С каждым месяцем он покидал его, чтобы выйти из дома, все реже и реже.
25.01.1995 г. Георгия Карловича Вагнера приехал навестить рязанец А. Н. Бабий. Привез рязанскую газету со статьей о книге "Тысячелетние корни". Он и рассказал о последних часах жизни ученого.
Вагнер был уже очень слаб. Едва слышно прошептал: "...Рязани поклон... Я ухожу...". В пятом часу приехал его духовник. Минут через 40 священник вышел из кабинета. Прозвенел колокольчик - Георгий Карлович разрешил к нему снова войти. Бабий попросил, нельзя ли ему сделать небольшой карандашный набросок. Вагнер был спокоен и тих, погружен в себя. Когда портрет был готов, Александр Николаевич услышал шепот: "Дайте крест". Справа от постели на полке книжного шкафа стояло большое бронзовое распятие. Прижал сначала к груди умирающего, но тут же, поняв, что крест слишком массивен, положил на постель рядом. Вагнер встрепенулся, открыл глаза и спросил, где крест. Тут же его рука легла на распятие. Спустя мгновение добавил:"Никому его не отдавайте..." и опять затих...
Ночью 25.01.1995 г. Георгий Карлович преставился. На письменном столе Вагнера Псалтырь. Открыта первая страница, та, где 1-й псалом начинается словами: "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!.."
Отпевание проходило в Воскресенском храме в Брюсовом переулке. Георгий Карлович Вагнер похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.
Татьяна ПАНКОВА, Серафим ПИТЕРСКИЙ.
РЕШЕНИЕМ МАЛОГО СОВЕТА РЯЗАНСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ ОТ 19 ИЮНЯ 1992 ГОДА № 60 ГЕОРГИЮ КАРЛОВИЧУ ВАГНЕРУ ПРИСВОЕНО ЗВАНИЕ "ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН ГОРОДА РЯЗАНИ".
По материалам книги "ПОЧЕТНЫЕ ГРАЖДАНЕ ГОРОДА РЯЗАНИ"
